С годами облик Пушкина становится нам ближе и понятней. Вновь открываются, пусть даже малые, подробности его нелегкой судьбы. Особое внимание литературоведов, историков, да и просто многочисленных поклонников великого поэта обращено на последние месяцы его жизни и на обстоятельства трагической дуэли у Черной речки 27 января (8 февраля) 1837 года. И все же завеса тайны еще окутывает это событие. До сих пор многие задают себе вопрос: почему Пушкин не выстрелил в Дантеса, подойдя к барьеру первым?
Секунданты д’Аршиак и Данзас заранее выбрали место дуэли за Черной речкой у Комендантской дачи. Оружием служили пистолеты (не кремниевые, а пистонные). Соперники должны были встать на расстоянии двадцати шагов и по сигналу сделать пять шагов навстречу друг другу до барьера. В случае промаха обоих противников дуэль следовало возобновить.
Пушкин, настаивавший на жестких условиях поединка («чем кровавее, тем лучше»), подписал эти правила не читая. Отмерив шаги, Данзас и д’Аршиак отметили барьер своими шинелями и начали заряжать пистолеты. Во время этих приготовлений Пушкин нетерпеливо спросил своего секунданта Карла Данзаса: «Все ли, наконец, кончено?»
Противников поставили на места, подали им пистолеты, и по сигналу, который подал Данзас, махнув шляпой, они начали сходиться. Пушкин первым подошел к барьеру и, остановившись, начал наводить пистолет... Дантес, не дойдя до барьера одного шага, выстрелил, и Пушкин, падая, сказал: «Мне кажется, что у меня раздроблена ляжка». Секунданты бросились к нему, и когда Дантес намеревался сделать то же, Пушкин удержал его словами: «Подождите, у меня еще достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел». Дантес остановился у барьера и ждал, прикрыв грудь правой рукой. При падении Пушкина пистолет его упал в снег, и потому Карл Данзас подал ему другой. Приподнявшись несколько и опершись на левую руку, Пушкин выстрелил. Дантес упал.

Противник Пушкина стоял боком, как рассказывал Данзас, и пуля, контузив грудь Дантеса, отрикошетировала в руку. Рана оказалась несерьезной. Выстрел же Дантеса поразил правую сторону живота Пушкина, и пуля глубоко вошла в него. Через сорок шесть часов страшных мучений поэта не стало...